От такого предположения Николь стало совсем плохо. Вполне возможно, что Джеральд, с его проницательностью, догадался о том, что она всегда и везде чувствует себя лишней. Будучи по натуре рыцарем, он захотел вселить в нее уверенность в себе. Я немного поухаживаю за ней, наверняка рассудил он, и она вернется домой преображенным человеком…
Николь всхлипнула. Ей не нужно одолжений! Она прекрасно жила без мужского внимания до поездки в Трансильванию, прекрасно будет жить и после! Ее совершенно не интересуют мужчины. Грубые, нечуткие, думающие исключительно о себе!
Но ведь Джеральд не такой, с тоской напомнила она себе. И с ним ты действительно счастлива. Когда в последний раз тебе было так хорошо в обществе мужчины? Лишь с отцом тебе было так же легко и интересно, как с Джеральдом. Все остальные в глаза называли тебя странной и сторонились тебя.
Николь принялась ходить по комнате. Разжигать камин она не стала, и постепенно ледяной воздух пробрал ее до костей. Она дула на ладони, чтобы согреться, и старалась не думать о том, что в столовой Джеральда сейчас уютно потрескивают дрова в камине, а он сам сидит в мягком кресле и задумчиво смотрит на огонь. Если бы только она была рядом с ним! Она бы поджала ноги и опустила голову ему на плечо… Они бы сидели так бесконечно долго, пока глаза не стали бы слипаться от усталости, и тогда он мягко разбудил бы ее и…
Несмотря на холод, лицо Николь запылало. Что происходит между мужчиной и женщиной за закрытыми дверями спальни? Об этом ей было известно лишь из фильмов. Кульминация любви, величайшее наслаждение, полное слияние душ и тел… Или же горечь разочарования, страх перед ошибкой, неведение и смятение… Раньше Николь даже представить себе не могла, что мужчина будет дотрагиваться до ее тела, целовать ее… Она находила это противным.
Но с Джеральдом все ее представления перевернулись с ног на голову. Разве она не замирала от счастья в его объятиях? Разве его губы не дарили ей неземное блаженство? Разве не хочется ей сейчас быть рядом с ним, вместо того, чтобы замерзать в ледяном одиночестве? Так что же она медлит?
Николь быстро подошла к книжному шкафу и потянула на себя знакомый том в пыльном золотистом переплете. Она с замиранием сердца ждала, когда откроется потайной ход, и торопила механизмы. Она боялась, что колебания вновь овладеют ею, и у нее не хватит смелости дойти до конца.
Медленно шкаф отодвинулся в сторону. Николь устремилась в узкий проем. Ее каблучки звонко цокали по каменным плитам, но девушка не беспокоилась о том, что ее может кто-нибудь услышать. Эта часть замка безраздельно принадлежит Джеральду, и она может никого не опасаться… Коридор показался ей бесконечным. Один раз Николь упала и ушибла колено, но вскочила и побежала дальше, не чувствуя боли. Где-то впереди, в огромном пустом зале с высокими окнами и серебристыми лунными дорожками на полу, ее ждет мужчина, к которому она шла всю свою жизнь…
Николь влетела в столовую, даже не догадываясь о том, что волосы ее в ужасном беспорядке, платье перекрутилось, а на коленях светло-серые следы пыли. Она застала Джеральда именно там, где представляла себе, – у камина, только он не сидел в кресле, а стоял, положив руку на каминную доску.
Заслышав торопливые шаги Николь, молодой человек повернул голову и улыбнулся одними уголками рта. Он не думал, что она придет, но не удивился ее появлению. Николь застыла на пороге, тяжело дыша. Вся ее решимость испарилась, и она была готова с большей радостью пуститься в путешествие по темным коридорам замка, чем смотреть в непроницаемые глаза Джеральда.
Но он не позволил ей уйти. Прежде чем девушка опомнилась, Джеральд подошел к ней.
– Ты совсем замерзла, – еле слышно сказал он и, подняв ее на руки, понес к камину.
Он второй раз нес Николь на руках в этой комнате. Но если в первый раз девушка была без сознания, то сейчас могла в полной мере оценить силу и нежность его рук. В его объятиях она ощущала себя невесомой пушинкой, и когда Джеральд опустил ее на кресло возле камина, Николь даже взгрустнулось. Но он тут же сел рядом и обвил рукой ее талию. Она опустила голову и блаженно потерлась о его плечо. Все, как она мечтала. Но в своих мечтах она не предусмотрела одного – что Джеральд не будет спокойно созерцать пляшущие язычки огня, а будет ласкать ее плечо и целовать ее…
– Николь, дорогая моя, – шептал Джеральд между поцелуями, – единственная… моя прекрасная девочка…
Николь задыхалась от восторга. Он говорил именно то, что она жаждала услышать. Дорогая, единственная, прекрасная – как ей не хватало этих слов, чтобы ощутить уверенность в себе и понять, что нужна ему. Страхи, предрассудки, предубеждения Николь таяли от каждого прикосновения Джеральда. Как она могла подумать, что он причинит ей боль и заставит ее сожалеть о чем-либо? Как она могла бояться своей неопытности? Разве можно совершить ошибку, когда тело само подсказывает, что надо делать?
Николь соскользнула с кресла на пол и прижалась лицом к коленям Джеральда. Нельзя было объяснить словами охватившее ее чувство. Она наконец нашла свое место в мире. Она больше не была никому не нужной сиротой, ребенком, запертым в комнате подальше от посторонних глаз. Она была женщиной, любящей и любимой, и теперь ей никто не был страшен…
Джеральд гладил рассыпавшиеся волосы Николь, пропускал их сквозь пальцы, мягко массировал ее затылок, заставляя девушку жмуриться от удовольствия. Он никуда не торопился, впереди была вся ночь. А затем еще одна и еще одна. День, ночь, какая разница для человека, который привык закрывать окна тяжелыми ставнями и прятаться в сумраке от яркого дневного света? У него есть целая вечность, чтобы насладиться неожиданным подарком, посланным ему провидением. Эту тоненькую бледную девушку с огромными, широко распахнутыми, словно удивленными глазами привела к нему судьба как раз тогда, когда он отчаялся… Она, как и он, сторонится людей и света, она спрятана в неприступной темнице собственных страхов и разочарований. Просто чудо, что она – американка, и он – англичанин встретились в сердце таинственной Трансильвании и обрели любовь…